95. Оксман — Азадовскому
<Саратов> 5 октября <1952>
Дорогой Марк
Константинович,
все оттягивал свой ответ до уточнения своих планов — и дотянул до сегодня, а
в письме вашем указано, что вы в Малеевке только до 10-го. За пять дней из
Саратова в такую глушь не дойдет самое спешное послание, поэтому шлю его в «Лит<ературное>
Нас<ледство>», авось заглянете туда перед поездом.
Спасибо за ваши сибирские справки — их первоисточник у меня уже упакован, а потому еще
не воспользовался им. Как это у меня из головы выпала ваша книга — и
сказать не могу!
От Пороха слыхал о возмутительной рецензии г-жи Блядич на ваших Бестужевых1. Сам еще не смотрел «Нов<ого> Мира», но
эту старую бандершу как отвратительную
завистницу и злопыхательницу помню еще по 30<-м> годам. Она ведь была одной из участниц похода старых жаб
на покойника Юрия Николаевича, но тогда это было только смешно. Она считает,
вероятно, что в вашем лице она сводит счеты
со всей декабристской наукой. Как загасить вонючую курилку? — Посцать на нее при случае!2 А
думать об этом не стоит.
278
Я уже здорово вымотался* от лекций, семинаров, выступлений на 3-х диссертациях.
Кстати, начинаю общий курс текстологии — до сих пор дальше 7— 8 вводных лекций к практич<еским> занятиям
по текстологии я никогда не шел, а сейчас надо прочесть «на высоком
теорет<ическом> уровне» лекций 20, причем слушать
хотят и все коллеги с двух факультетов3. Злюсь, так как это срывает мои планы работ для «Л<итературного>
Н<аследства>». Я застрял на подготовке некот<орых> текстов Раевского (стихи и письма), а надо
сделать «Пушкина в
Что же вам сказать о Саратове? Я сам
окончательно еще ничего сказать не могу, но позавчера
состоялся мой разговор с нашим первым секретарем5, кот<орый>
приглашал меня к себе в первый раз вскоре после моего возвращения из Москвы, а сейчас разговор только заканчивал. Вот его слова: «Мы
всё изучили, проверили всю вашу работу за 5 лет,
выслушали ваших преследователей, запросили компетентных
товарищей в Москве и пришли к заключению, что отпустить вас из
Сарат<овского> унив<ерситета> это значит
окончательно оголить филол<огический> фронт и
лишиться, неизвестно почему, крупнейшего
специалиста. Мы уже взгрели ваше универ<ситетское>
начальство за вас, будем бить их за все их глупости и
дальше, условия для вашей работы будут созданы, мы у
вас в большом долгу; сборник о Белинском будет выпущен в свет; по всем вопросам обращайтесь прямо к нам». Я слушал все это
как
во сне, особенно когда мне предложено было еще и в лекциях «говорить полным голосом, поострее, не оглядываясь на
начетчиков и талмудистов». Этому совету я,
конечно, не последую, но сейчас буду ждать дальнейшего развертывания
событий6. Заодно меня «успокоили» сообщением, что Министерство уже
осведомлено о решении Обкома и «поставило точку». Не думайте, что я всем этим обрадован, особенно при учете того, что явные враги стали тайными. Сердечный привет Лидии Владим<ировне> и
вам от нас обоих.
Ваш Ю. Оксман.
* Отдыхать-то почти не пришлось!
1
Имеется в виду тенденциозная рецензия на Бестужевых, написанная
М. Д. Марич (НМ. 1952.
№ 9. С. 282-284).
Мария Давыдовна Марич (наст. фамилия — Чернышева; 1893—1961) — писательница, автор
неоднократно переиздававшегося историч. романа о декабристах «Северное
сияние» (кн. 1—2; 1926—1931). Резко критический отзыв на издание
Рецензия М. Д. Марич на Бестужевых получила
соответствующую оценку не только Оксмана. «Прочитал в 9-м номере «Нового
мира» рецензию на Ваше ценнейшее издание воспоминаний Бестужевых. Бездарная, пресная, дамская
болтовня, а не рецензия», — писал Азадовскому И. С. Зильберштейн 5 сентября
279
<...>
Пусть Марич и подобные им пишут что угодно, Вы внесли в декабристскую литературу такой
вклад, к<ото>рый не померкнет от поклепов и наветов» (РГБ. Ф. 542. Карт. 69. Ед. хр.
Тем не менее Азадовский — что
явствует из нескольких его писем того времени — воспринял рецензию Марич весьма
болезненно. «...В последней (9-ой) книжке «Нового Мира» помешена
рецензия на моих «Бестужевых»,— рассказывал он, например, М. А. Сергееву 12
сентября
2 Отсылка к пушкинской эпиграмме «Жив, жив
Курилка!» (1825).
3 Лекции Оксмана действительно пользовались в
Саратове большим успехом; послушать
его приходили даже из других институтов. «...Слушает меня
чуть ли не весь филфак и очень много
посторонних», — писал Оксман К. П. Богаевской 16 октября
4 Работа Оксмана под таким названием в печати не
появилась и, видимо, не была им
закончена, хотя интерес к этой теме явственно обнаруживается в его ранних публикациях (см.: Оксман Ю.Г. К истории
высылки Пушкина из Петербурга // Памяти
П. Н. Сакулина. Сб. статей. М., 1931. С.
162—165). «...Поскорее завершайте свою статью о Пушкине в
Азадовский, судя по содержанию его письма к Оксману от 12 июня
5 Первым секретарем Саратовского
обкома партии был тогда Г. А. Борков.
6 О беседе с Оксманом в
Саратовском обкоме, бесспорно, сказавшейся на его дальнейшей судьбе,
Азадовскому еще ранее сообщал И. В. Порох. «О Юлиане Григорьевиче, —
говорится в его письме от 10 сентября
280