10. Оксман Азадовскому

<Саратов> 24 марта <19>48 Дорогой Марк Константинович,

18-го марта возвратился я из Москвы, где пробыл ровно две недели. 10-го читал в Институте Истории доклад «Письмо Белинского к Гоголю как поли­тический документ»1, а в «Лит<ературное> Наследство» сдал дефинитивный текст «Письма» с введением, примечаниями, вариантами по 12 спискам. Без всякого хвастовства мог бы сказать, что сделал большую работу, которая и

61


без всяких юбилейных дат была бы «событием»2. Доклад прошел в перепол­ненном зале, все выступавшие говорили чрезвычайно комплиментарно, даже М. В. Нечкина3 так золотила свои осторожные возражения, что лишила меня права всерьез с ней полемизировать, но шум получился в результате моего выступления такой, что, право, лучше было бы в Москве и не появляться мне в такой острый момент. Успех работы диалектически обернулся против до­кладчика. Мне прямо намекали некоторые из общих наших знакомых, что с моей стороны даже бестактно привлекать к себе внимание такими большими претензиями на решение проблем, которые являются самыми актуальными, особенно в связи с юбилеем. Разумеется, я готов согласиться с тем, что моя трактовка высказываний Ленина о Белинском не похожа на то, что до сих пор делалось с этими высказываниями (я анализирую генезис и направленность каждого из общеизвестных суждений Ленина о Белинском, давая свое толко­вание на строго документированном историческом фоне), но не могу же я отказаться от своих прав на установление текста самого письма — только потому, что кому-то неудобно назвать мое имя в правительственном комите­те? Сейчас большое смущение и в Гослитиздате, который должен был бы остановить все свои публикации «Письма Бел<инского>» как безграмотные, но не решается печатать текст, установленный мною. В большом смущении и «Лит<ературное> Наследство», где нет хозяина (подумайте только, даже об отсутствии Павла Иван<ович>а приходится говорить сейчас как о катастро­фе)4. Разумеется, я мог бы напечатать полностью свою работу и текст письма (в Саратове), но мои отношения с Макашиным и Ильей, кот<орые> очень много сделали для успешного завершения работы, не позволяют мне этого сделать и тем самым лишить «Л<итературное> Н<аследство>» «гвоздя». Ко­нечно, все может разрешиться и благополучно и полностью в мою пользу, но до самого выхода номера в свет положение будет оставаться неопределен­ным, а сейчас ставить вопрос о моей особе ребром — никак я не могу разре­шить, — по понятным вам соображениям. Из-за этого же qui pro quo* лежит без движения моя «Летопись»5, без которой, разумеется, сейчас всем пишу­щим о Белинском обойтись очень трудно.

Кстати, о вашей датировке материалов, опубликованных впервые Кетче­ром. Я отнес их к 1840—1841 г., поскольку все они кровно связаны со статьей «Разд<еление> поэзии на роды и виды»6, а последняя, в свою очередь, вместе с набросками, интересующими вас, очень уж напоминает «тетрадки» Катко­ва7 и его же статью о Максимовиче в «От<ечественных> Зап<исках>»8. Спе­циально я не углублялся в это дело, но предлагал эти статьи (безрезультатно) для анализа своим аспирантам. Если бы вы формулировали в печати свои соображения о редакциях и их датировке — это было бы очень своевременно и интересно. Кажется, автографами этих заметок занимался в Лен<инской> Биб<лиотеке> М. Я. Поляков, готовя их для «Л<итературного> Н<аследст-ва>»9. Но в хронол<огических> вопросах сей воспитанник Н. Л. Бродского разбирается плоховато. Его поступок с вами прогремел по всей Москве. Я два часа его стыдил и ругал по-матерну, на что он даже не пытался возражать, признавая свое вопиющее легкомыслие. Наказан он достаточно (задержка книги, шум и толки, лишение права на премии и пр.).

* Недоразумение, путаница, неразбериха (лат.).

62


Вашу статью «Белинский и фольклор»10 все ждут с нетерпением. После «Фольклоризма Лермонтова»11 никто не решается состязаться с вами на такие темы. Мне пришлось в этом убедиться, уговаривая А. П. Скафтымова переде­лать его статью на эту тему, напечатанную в 30-х годах12. Кстати, через три-четыре недели вышлю вам первые свои «опусы» — оттиски из «Учен<ых> Записок Саратов<ского> Унив<ерситета>» («Кольцов и "Общество Незави­симых"», «Легенда о переводе "Монфермельской молочницы"», «Дата смер­ти Белинского»)13.

В своих нападках на вашу «Лит<ературу> и фольклор» я был не совсем прав: «Лучшее — враг хорошего», этого не надо забывать. Но чувство досады, что вы не использовали в 1937 г. момента для того, чтобы поднять весь круг проблем, связанных с фольклоризмом Пушкина, — меня оправдывает. Ведь в 1949 г. об этих вопросах нельзя уже будет говорить полным голосом; точнее — нужны будут баритоны в роде милейшего А. Л. Слонимского.

Спасибо за информацию о докладе Базанова. У меня уцелели мои мате­риалы о В. Ф. Раевском-поэте, собиравшиеся около 25 лет, в том числе и все транскрипции следственных материалов. Не мало у меня и подлинных доку­ментов В. Ф. Раевского, полное собрание его писем, мемуары, подгот<овленные> к печати с большой вступ<ительной> статьей (третий том «Восп<оми-наний> и рассказов декабристов»)14. Но — бог с ними. После того как обо­крали мои работы по прозе Пушкина (даже в акад<емическом> издании — «уточнили» пять—шесть строк и похерили мое имя на 50 печат<ных> лис­тах!) — я стал более чем равнодушен даже к плагиатам, а тем более к тем, кто идет «по следам». С меня хватит и того, что я должен сделать на первоочеред­ные «свои» темы.

Сердечный привет Лидии Влад<имировне> и вам от Антонины Петров­ны и меня.

Ваш Ю. О.

P. S. Дорогой Марк Константинович, не жалуйтесь на свои годы. Не та­кие уж они большие, а беготня на четвертые этажи — не такое уж преимущес­тво, чтобы завидовать бегунам вроде С. Н. Валка. Я вот помню, как я завидо­вал Н. А. Морозову15, который гораздо легче меня взлетал на третий этаж в Академии. С тех пор я стал гораздо более элегантен (жир сошел!), но все-таки не очень легко в Москве поднимался на 6 и 7 этажи! Устал от Москвы звер­ски, шестой день ничего не делаю, голова не работает даже по 2 часа в сутки.

Ваши жалобы на малую работоспособность не принимаю: считаю, что вы делаете много-много больше других и делаете по-настоящему, на десятки лет. Конечно, Михаил Пав<лович>16 работает эффективнее в количественном отношении, но все его работы (или почти все) как-то обходятся без затраты крови и нервов, которые сокращают жизнь нашему брату, — ученым, претен­дующим прежде всего на новые мысли, а не на библиографический пафос или словесную виртуозность. Для «Лит<ературного> Насл<едства>» я напи­сал обзорную статью «Письма Белинского»17 (разбор изд<ания> Ляцкого18), обзор новых публикаций и пр.). Таких статей можно писать по 5 печ<атных> листов в месяц, но как-то неловко, перед самим собою неловко заниматься рукоделием этого типа, да еще на старости лет!

63


Большая к вам просьба: позвоните С. А. Рейсеру, нельзя ли в универси­тетском > киоске достать работу Горячевой «Был ли Бел<инский> утоп<ичес-ким> социалистом»19. Нужна дозарезу.

Ваш Ю. О.

1 Доклад этот — часть монографии, некоторые главы которой я печатаю в Сара­товском юбилейном сборнике...» — сообщал Оксман В. Д. Бонч-Бруевичу 21 июня 1948 г. (РГБ. Ф. 369. Карт. 311. Ед. хр. 62. Л. 23; о «юбилейном сб.» см. примеч. 2 к письму 3). До этого, 21 января 1948 г., Оксман писал Н. К. Пикса­нову о том, что «закончил вчерне» маленькую монографию о «Письме к Гого­лю» и что надеется опубликовать ее в ЛН. А в начале 1960-х гг. Оксман надеялся напечатать ее в серии «Лит. памятники» (о чем говорится в его письме к Н. К. Пиксанову от 28 декабря 1959 г.).

Свою «монографию» Оксман рассматривал как состоящую из трех основ­ных частей: исторической, политической и текстологической. Последняя была опубликована «на 75%» (из письма Оксмана к С. А. Рейсеру от 7 января 1951 г. // РГАЛИ. Ф. 2835. Оп. 1. Ед. хр. 411. Л. 2) в 56-м томе ЛН (подробнее см. ниже примеч. 2). Третью часть работы, озаглавленную «Письмо Белинского к Гоголю как исторический документ», Оксман читал в Саратове 9 июня 1948 г. (в Саратовском ун-те) и 27 сентября 1948 г. (в Гос. доме-музее Н. Г. Черны­шевского); под этим же названием состоялась и ее публикация в сб. СГУ, посвященном Белинскому.

2 «Большая работа» Оксмана по установлению аутентичного и окончательного текста «Письма...» (оригинал, как известно, утрачен) отражена главным обра­зом в публ.: «Письмо Белинского к Гоголю» (ЛН. Т. 56. 1950. С. 513—581). Под этой публикацией стоит фамилия К. П. Богаевской — своего рода псев­доним, на который пришлось согласиться Оксману (см.: Ю. Г. Оксман в Са­ратове. С. 240; примеч. К. П. Богаевской, поясняющей, что «эту работу ПОЛ­НОСТЬЮ должен был готовить один Ю. Г., но главный редактор «Литературно­го наследства» в то время, П. И. Лебедев-Полянский, категорически запретил упоминать его имя»). Первоначально предназначенная в 55-й том ЛН, работа Оксмана была снята в корректуре и осталась у него «в виде одного сверстан­ного экземпляра» (см. письмо 35). Следует напомнить, что Лебедев-Полян­ский умер весной 1948 г. (см. ниже примеч. 4), но и после его смерти редак­ции ЛН удалось поместить текст «Письма...» лишь в следующем томе, сняв при этом фамилию Оксмана как истинного публикатора и исследователя (см. также письма 22, 35, 40, 43 и соответствующие примеч.).

«Весь год очень много работал над Белинским, — рассказывал Оксман М. П. Алексееву в письме от 5—12 июля 1948 г., — написал около десятка больших статей, в том числе «монографию» о письме к Гоголю (листов 8—10). Все это осуждено на лежание под спудом, за исключением текстологической работы о самом письме, которая появится анонимно в «Лит<ературном> На-с<ледстве>». Разумеется, согласие на эту «анонимность» вырвано у меня пос­ле очень большого нажима во всех направлениях. Нажим был так силен, что я несколько месяцев был обеспокоен за свои саратовские позиции...». Все под­робности этой закулисной истории до настоящего времени полностью не вы­яснены, но из сохранившихся документов видно, что борьба Зильберштейна и Макашина за работу Оксмана была долгой и напряженной. «...Я прошу Вас верить мне как человеку, который глубоко уважает и искренне любит Вас как замечательного ученого-исследователя, — писал Оксману 11 мая 1948 г. С. А  Макашин, — что все, что можно было сделать для Вашего «Письма

64


Белинского к Гоголю» было сделано. Верьте и в то, что за время существования «Лит. Наследства» не было у нас эпопеи более сложной, трудной и мучитель­ной, чем эта. В 1-й том работа Ваша не вошла (том уже в наборе). Она остав­лена для второго тома, который будет сдаваться через 1—1 1/2 мес<яца>. Чтобы работа Ваша вошла в этот том, приняты новые и чрезвычайные меры. Не скрою от Вас: эти меры — наша последняя надежда». Однако и через девять месяцев, 4 февраля 1949 г., обращаясь к Оксману, Макашин воскликнет: «Увы! Проблема с «Письмом Б<елинского> к Гоголю» остается по-прежнему про­блемой» (РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 1. Ед. хр. 655. Л. 13, 16).

Ю. Г. Оксман в полной мере отдавал себе отчет в том, каково значение проделанной им работы. 3 мая 1948 г. он сообщал К. П. Богаевской о своем намерении обратиться в Юбилейный комитет (созданный по поводу 100-ле­тия смерти Белинского) с заявлением о том, что им «установлен текст письма Белинского к Гоголю, отменяющий все известные публикации как негод­ные...» (Ю. Г. Оксман в Саратове. С. 240). В связи с готовившейся в ЛН публикацией Оксман не предпринял этого шага.

3  Милица Васильевна Нечкина (1910—1985) — историк, автор многочисленных работ, посвященных истории рус. освободительного движения и общественной мысли, прежде всего — декабристской эпохе. В 1935—1954 гг. профессор Мос­ковского ун-та, в 1946—1958 гг. профессор Академии общественных наук при ЦК КПСС. Действительный член Академии пед. наук (1947). Академик (1958).

4  П. И. Лебедев-Полянский умер 4 апреля 1948 г.

5  См. примеч. 3 к письму 3.

6  Известная статья Белинского (Отечественные зап. 1841. № 3).

7  Михаил Никифорович Катков (1818—1887) — философ, публицист, журна­лист, издатель. Ред. газ. «Московские ведомости» и др. Известен своими охра­нительно-консервативными воззрениями.

8  Катков М. Об истории древней рус. словесности Максимовича // Отечествен­ные зап. 1840. № 4. С. 37-72.

Михаил Александрович Максимович (1804—1873) — украинский и рус. филолог, историк, фольклорист, поэт.

9  В томах ЛН, посвященных Белинскому, такой работы не появилось.

10 См. примеч. 5 к письму 8.

11 Имеется в виду статья М. К. Азадовского в лермонтовском томе ЛH (1941). Ср. примеч. 1 к письму 1.

12 Оксман имеет в виду статью А. П. Скафтымова «Белинский и устное народ­ное творчество» («Лит. критик». 1936. № 7. С. 134—154).

13 Все названные работы появились в Уч. зап. Саратовского гос. ун-та (Т. XX. Вып. филологич. Саратов. 1948). Ср. примеч. 4 к письму 3.

14 Из задуманных трех томов изд. «Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х годов» вышли в свет только два (Т. 1. М., 1931; Т. 2. М., 1933). Третий том, куда должны были в частности войти материалы о Раевском, не был осуществлен (как и ряд других изданий Общества политкаторжан и ссыль­нопоселенцев, ликвидированного около 1935 г.).

Оксман начинал свою работу над Раевским еще в середине 1920-х гг. «Сейчас по заданию Москов<ской> Комис<сии> по декабристам работаю над двумя томами материалов — «Восстание Чернигов<ского> полка» и «Дело B.            Ф. Раевского», — сообщал он Н. К. Пиксанову 5 января 1925 г. — Издание будет сопровождено спец<иальными> вводными статьями, комментариями и т. п.» (ср. примеч 3 к письму 71).

Статья Оксмана <В. Ф. Раевский и его «Записки»> опубликована

C.   Ф. Ковалем в сб. «В сердцах Отечества сынов» (Иркутск, 1975. С. 212—225).

65


С. Ф. Коваль сообщает, что эта статья, полученная им от А. П. Оксман, «со­хранилась в архиве Ю. Г. Оксмана в разрозненных машинописных листах со следами авторской рукописной правки конца 1940-х — начала 1950-х годов. Статья готовилась еще в 30-е годы как предисловие к публикации «Записок» В. Ф. Раевского...» (Там же. С. 324). Ср. также примеч. 5 и 7 к письму 16, письма 20, 49—53, 55, 58 и др.

Семен Федорович Коваль (род. в 1923 г.) — историк, декабристовед. До­цент Иркутского ун-та. См. также письмо 73.

15 Николай Александрович Морозов (1854—1946) — поэт, прозаик; ученый. Рев. деятель; многолетний узник шлиссельбургской крепости. Почетный акаде­мик (1932).

16 Михаил Павлович Алексеев (1896—1981) — литературовед, автор многочис­ленных работ, посвященных международным связям рус. лит-ры (англо-рус, испано-рус. и др.). Особо изучал творчество Пушкина и Тургенева. В 1927 г. по инициативе М. К. Азадовского был приглашен в Иркутский ун-т, где пре­подавал до 1933 г. С 1934 г. — профессор ЛГУ и Ленинградского пед. ин-та им. А. И. Герцена. Неоднократно назначался деканом, заведовал «зарубежны­ми» кафедрами в обоих учреждениях (кафедра всеобщей лит-ры, западноев­ропейской лит-ры и др.). Научный сотрудник ПД (с 1934 г.), где возглавлял с 1956 г. созданный им Сектор взаимосвязей рус. и зарубежных лит-р. С 1950 по 1963 гг. — зам. директора ПД по научной работе. В 1955—1957 гг. заведовал Сектором пушкиноведения. С 1959 г. — председатель Пушкинской комиссии при Отделении лит-ры и языка АН СССР. Председатель Международного комитета славистов. Академик (1958). Доктор honoris causa ряда западноевро­пейских ун-тов. Член зарубежных академий (Сербской и др.).

17 Обзорная статья Оксмана («Критико-библиографический обзор»), озаглав­ленная «Переписка Белинского», появилась в 56-м томе ЛН (1950. С. 201—254).

18 Имеется в виду: Белинский. Письма / Ред. и примеч. Е. А. Ляцкого. СПб., 1914. Т. 1—3. В своей обзорной статье (см. предыдущее примеч.) Оксман отталкивается от работы Ляцкого, который, по мнению ученого, впервые объ­единил в своем трехтомнике письма Белинского «с максимальной для своего времени полнотой» (С. 201).

19 Горячева О. К. Был ли Белинский утопическим социалистом? // Уч. зап. Ле­нинградского ун-та. 1947. Т. С. Вып. 1. С. 242-263.