38. Азадовский — Оксману
Сиверская, 20 июля
<1950> Дорогой Юлиан Григорьевич,
не знаю, где застанет Вас это письмо и
застанет ли? Вижу только с грустью, что нам
и в этом году не повидаться. А по существу мы виделись с Вами за все это время лишь два, вернее, полтора раза; впрочем,
нет: два с половиной.
Так как Вы
отвечаете теперь только на присланные книги, то, боюсь, мне не скоро попасть в хвост ожидающих от Вас
послания. Но придираюсь к слову и к тексту Вашего письма, где Вы
упоминаете о Бестужевых. Вообразите, что Вы получили их только что — и поделитесь своей критикой и
замечаниями. Вы удивлены такой просьбой? Сейчас разъясню. Дело в том, что (как
ни удивительно сие) я заключил договор с Издательством Ак<адемии>
Наук на новое издание сих мемуаров.
Приступаю я к этому без особого энтузиазма,— ушел я уже от этих тем.
Но, как Вы понимаете, все это очень нужно и важно
multis de causis*, как щеголяют латынью студенты где-то у Чирикова1.
Так вот,
Ваши соображения были бы очень ценны и полезны мне.
За Вас же
я очень радуюсь, что Вы получили приглашение принять участие в Сборнике Ин<ститу>та Истории. Какую же тему Вы возьмете? Одно
из заглавий звучит очень волнительно: «Белинский и декабристы». Я несколько раз принимался думать на эту тему и ничего не мог
придумать, ни о чем не мог додуматься. Очень сложно. Ведь хорошо же он знал,
например, биографию Марлинского, — не мог он не знать, кто автор «Ижорского»,
а бил бес-
* По многом причинам (лат.; испорч.).
пощадно, без каких бы то ни было намеков на скидку2.
Одно время я хотел заняться вопросами о его пребывании на Кавказе
в связи с той же проблемой,— но так и не собрался. Вот было бы великолепно,
если б Вы с Вашей остротой и превосходным знанием материала
вплотную подошли к этой теме. Ведь интересно и то, что рядом
с Белинским Герцен с его неизменным энтузиазмом ко всему,
что связано с 14<-м> декабря.
Кстати, имя Герцена вызвало во мне ассоциацию
с книгой Эльсберга3. Не знаю, пришлось ли
Вам и по этому поводу писать, но я глубоко разочарован ею. Как-то уж очень мало в ней нового, как-то мало она
обогащает: есть, правда, кое-какие
любопытные странички относительно автобиографического метода,— любопытна попытка политической
реабилитации Грановского, но какое обилие важнейших вопросов остается
невскрытым и неосвещенным: вопрос о
действительном характере свидания Герцена и Чернышевского, столкновение с молодой эмиграцией, спор с
Тургеневым о русском народе, подлинный характер западных связей и многое,
многое, на что не находишь ответа или встречаешь лишь беглую и поверхностную интерпретацию4. Не упоминаете Вы
среди авторов, к<ото>рые писали по таковому поводу, Благого? Неужели он не
прислал и Вам своей книги?5 Я еще не читал ее — но много уже слыхал. Каково Ваше мнение о сей
будущей лауреатке?6
Хотелось бы рассказать что-либо приятное и
интересное о себе — да пока еще нечего, кроме того, о чем
писал выше, сообщить нечего. Многое зато стало ясно. Вот теперь я хорошо знаю, какими методами устраняются возможные
соперники при выборах в члены-корреспонденты.
Обнимаю Вас, дорогой, и целую.
Всецело Ваш
MA.
Лидия Вл<адимировна> шлет Вам свой привет и от нас обоих сердечный привет Антонине Петровне.
М.
1 Это выражение
повторяет студент Наум Григорьев в рассказе Е. Н. Чирикова «Студенты приехали» (1890).
2 Имеется в виду язвительная рецензия Белинского на
анонимно изданную в
3 См.:
Эльсберг Я. Е. А. И. Герцен. Жизнь и творчество. М., 1948. За эту кн. автор был награжден в
4 Оксман разделял точку зрения Азадовского на кн. Эльсберга. «Вспомните «Герцена» Эльсберга, которого читать невозможно и
бесполезно», — писал он 16 марта
5 Имеется в виду кн.: Благой
Д. Д. Творческий путь Пушкина (1813—1826). М.; Л., 1950.
6 Кн. Д. Д. Благого о
Пушкине была действительно отмечена Сталинской премией (1951).
146